«Мы пробирались через поле, а за спиной раздавались взрывы, в небе гудели самолёты. Видно было, как горел Калинин, мой родной город», - вспоминает свидетельница оккупации областного центра Зоя Андреева.
Немцы находились здесь 63 дня, с 14 октября по 16 декабря 1941 года. Зоя Петровна рассказала «АиФ в Твери», чего стоило людям пережить то лихолетье.
Войны не ждали
Екатерина Евсеева, «АиФ в Твери»: Начало войны, оккупация Калинина - эти события стали для народа неожиданностью?
Зоя Андреева: Люди не были готовы к военным действиям. Казалось, к 41-му году только всё стало налаживаться. Остались позади беспокойные 30-е, когда невинных людей сажали целыми семьями. Моего папу репрессировали в 1937 году, назвав врагом народа. За что, мы до сих пор не знаем. Он тогда работал инженером-конструктором на вагоностроительном заводе. Вместе с ним арестовали директора, главного инженера, главного архитектора, мастеров цехов. Отца на два года сослали в Хабаровск. К счастью, он выжил. Вернулся в 1940 году, но совсем другим человеком: сентиментальный и мягкий по натуре, он стал закрытым и молчаливым. Проживать в Калинине ему не разрешили. Отец устроился на торфопредприятие в Савватьево, мы ездили его навещать.
Примерно за год до начала войны жить стало полегче. В магазинах появились промтовары и продукты. Мы ходили в кино, театры, филармонию. В городском саду часто играл духовой оркестр, на танцплощадке за рубль можно было плясать весь вечер. У фонтана поставили уютные деревянные диванчики. И вдруг 22 июня 1941 года такое известие. Мы с подружками не сразу поняли серьёзность ситуации, отправились в тот день в кино. Это позже я пошла на курсы медсестёр, почти всю войну помогала раненым в Калининском госпитале. Как больно было видеть слёзы мужчин! Крупные капли стекали по их неподвижным лицам. Плакали безмолвно, от боли и пережитого. Из нашей семьи на войну ушли три моих брата. Один погиб.
В городе паника
- Как вы пережили нападение немцев?
- Как сейчас помню 12 октября. Это было воскресенье. Утром я выстояла очередь за котлетами в кулинарии на проспекте Калинина. Только сели обедать с мамой и сестрой, как по радио всем велели укрыться в бомбоубежище. Мы жили тогда на ул. Циммервальдской, возле швейной фабрики имени Володарского. Одна бомбёжка, вторая… Решили уйти на ночь к отцу в Савватьево. Думали, утром вернёмся: на следующий день ведь на работу. На всякий случай прихватила семейный альбом с фотографиями ещё с 1907 года. Почему-то подумала, что если кто-то из нас останется жив, сохранится память о нашей большой семье. Этот альбом у меня есть до сих пор.
Не успели мы выйти из дома, как по радио вновь сообщили, что немец на подступах к городу. На улицах была паника, люди бежали. От бомбёжки Калинин горел, но никто не пытался тушить огонь. Создалось впечатление, что в городе не осталось ни начальства, ни пожарных. Мы с мамой и сестрой дошли до площади Мира и сели на трамвай. Доехали до Тверецкого моста - и снова бомбёжка. Все выскочили из вагона и побежали в убежища частных домов, забивались вплотную. Отсидевшись, двинулись в сторону Константиновки. Шли полем под бомбами в толпе таких же отчаявшихся людей. У стариков и детей не хватало сил - они падали, стонали, снова вставали. На всё поле раздавались крики и плач. Это что-то ужасное!
Но и в Савватьево у отца оказалось неспокойно. Воспользовавшись ситуацией, здесь хозяйничали мародёры, из своих же. Тогда мы с отцом ушли к знакомому печнику в деревню Беклемишево. Там остановилась часть войск. Смотреть на наших солдатиков было больно: усталые, в мокрых обвисших шинелях, с грязными распущенными обмотками, в летних выцветших пилотках. Многие простудились и сильно кашляли. Времени на отдых у них не было - нужно было снова идти в бой. Мы прожили в этой деревне почти два месяца. Есть было нечего. Разгребали в поле снег и замёрзшими руками собирали оставшиеся колоски ржи. Мама пекла из них хлеб и выдавала нам по кусочку. Там же на полях срезали мороженые кочерыжки капусты. Всё это время над деревней летали вражеские самолёты. Вместе с бомбами немцы скидывали листовки со словами «Сдавайтесь! Мы уже в Москве!» Но в начале декабря здесь уже стояли наши «Катюши».
Разруха
- Чем запомнился освобождённый Калинин?
- Когда 16 декабря наши взяли город, мы ликовали и уже на следующий день отправились домой. Путь оказался непростым. Намело огромные сугробы. Страшно было шагнуть - кругом мины. Из снега торчали руки и ноги убитых людей. На поле - разбитый грузовик с окоченелым телом солдата внутри кабины. Город предстал перед нами в руинах. Мост через Волгу взорвали, на Советской улице - «скелеты» домов, перед Путевым дворцом - немецкое кладбище. Швейную фабрику напротив нашего дома уничтожили. Ещё в октябре был приказ - взрывать предприятия, чтобы немцам ничего не досталось.
Наш дом, к счастью, остался цел, однако квартиру разграбили. Через большое окно вытащили даже рояль. Не тронули только икону и мамин портрет, который рисовал папа ещё в 1908 году. Предстояло обживаться заново. Мы расчищали развалины, рыли траншеи около Московской заставы. Работали с раннего утра до темноты. За это давали 600 граммов хлеба: вся еда за день. Чтобы не умереть с голоду, находили под снегом павших лошадей, отрезали куски мяса, варили и ели. Казалось, ничего вкуснее этой замороженной конины нет. Дежурили также в госпиталях, вязали для бойцов варежки и носки, ходили на разгрузку торфа и угля. Я устроилась на военное производство. Трудились помногу - всё шло для фронта, для наших солдатиков, которые отдавали жизни за страну. В воинской части кормили три раза, но питание было скудным: суп из крапивы да каша из горелой пшеницы. После работы старалась быстрее лечь спать. Во сне хотя бы не чувствуешь голода.
Постепенно в городе восстанавливали предприятия, открывали бани, вновь пустили трамваи. Дороги от снежных завалов в войну чистили вовремя - не то, что сейчас! Меня повысили до конструктора, назначили оклад 500 рублей. Но из них высчитывали несколько налогов: подоходный - 20 руб., военный - 40 руб., бездетный - 25 руб. и обязательный платёж по займам - 52 рубля. И что оставалось? А цены были высокими. Ведро картофеля стоило как весь мой оклад, килограмм сливочного масла - как две получки. Приходилось крутиться: свяжешь кофточку жене офицера - получишь две буханки хлеба и 200 рубликов в придачу. Несмотря на трудности, мы все верили в победу. Это придавало сил. Старались больше трудиться, быстрее отстроить город.
- Чувство товарищества. Помню, как ещё во время оккупации Калинина заболела ангиной. Температура сорок, лечиться нечем. Об этом узнал молодой лейтенант. Он съездил в соседнюю часть, привёз таблетки, молоко и сахар. А я даже не успела толком попрощаться с ним. Знаю лишь, что лейтенант родом из Тулы. Уходя в бой, подарил мне книгу «Бруски» Панфёрова. Она и сейчас у меня хранится.
«Так никто не любил»
- Достойное ли внимание сегодня уделяют ветеранам?
- Как участник войны и ветеран труда с 30-летним стажем, я получаю приличную пенсию. Приятно, когда присылают открытки от президента России к празднику Победы. А вот на местном уровне про меня часто забывали, на многие мероприятия не приглашали. Однажды спросила, почему так происходит, и мне ответили, что я не несу сейчас никакой общественной работы. Но я не в обиде. У меня есть любимые дети, внуки и уже правнуки. От них получаю много внимания!
- Вам 96 лет. Какой главный урок вынесли за свою жизнь?
- Знаете, я счастливый человек. Повидала на своём веку всякого, но судьба мне подарила главное - женское счастье. Со своим супругом Николаем мы были знакомы с десятилетнего возраста. Он ко мне всегда приходил с красными цветами, а я по-дружески хохотала и говорила: «Коля, ты не знаешь других расцветок?» Когда Николай уходил на фронт, взял с собой мою фотографию. Всю войну носил её в кармане. Мы поженились в 1948 году, много помотались по гарнизонам, но свои чувства пронесли через всю жизнь. В дневнике он однажды написал: «Почему-то моя любовь очень нежна и чувствительна. Так никто не может любить и не любил…» Мы прожили вместе почти 60 лет. На память от него остался этот дневник с удивительно трогательными заметками. Я и сегодня всем желаю только семейного счастья. Любовь значит очень многое. Она и в войну спасала.