Ефрейтору Арсению Сухопарову 101 год. Он живой свидетель вековой истории Твери: всё, что происходило с ней и в ней, происходило и с ним. Войну прошёл радистом 1-го класса (радиотелеграфистом). «С самого первого дня войны моей задачей было - не отводить глаз от неба, координировать действия летчиков в воздухе и их взаимодействие друг с другом и с наземными силами», – рассказывает Арсений Михайлович. Он был, по сути, «глазами» летчиков.
О таких, как Сухопаров, говорят: «живчик». Не может он просто сидеть на печи – ему нужно двигаться, двигаться и ещё раз двигаться. Заядлый рыбак – не далее как в декабре 2021 года вновь удил на льду. В 80 лет купил себе скутер, сказав дочери: «мне что же – пешком на рыбалку ходить, что ли?». До 90 лет водил машину. В прошлом году сделал прививку от коронавируса. С удовольствием посещает военные парады и встречи ветеранов. В этом году его пригласили на Парад 9 мая в Москву, и он, неугомонный, собирается туда непременно. Словом, продолжает жить полной жизнью. При встрече с нами извинился: «могу забывать фамилии и детали – возраст всё-таки». Но нет, это он наговаривает на себя: у него на самом деле – хорошая память.
Довоенные годы
Денис Кузнецов «АиФ в Твери»: Арсений Михайлович, помните ли Вы своё детство и отрочество? Какой была Тверь век назад?
Арсений Сухопаров: В то время, когда я был мальчишкой, Тверь была, по сути, уездным городом, так как входила в состав Московской области. Почти вся она была деревянной: каменными были всего несколько улиц. Кое-где имелся асфальт. Я жил в деревне Киселево - ныне это микрорайон Соминка.
- До войны Вы работали на вагонном заводе. Что помните о тех годах?
- Я работал на заводе и одновременно учился в фабрично-заводском училище на слесаря. В 1938 году меня перевели в только что созданный экспериментальный цех, который выполнял военные заказы. Однажды при монтаже электрооборудования вагонов возникла проблема: нужно было «протащить» кабели в очень узкое отверстие. Бригадир, не сумев её решить, ушел перекурить, подумать. Пока он думал, я, ученик, нашёл решение, и к его возвращению всё уже сделал. Затем я перевёлся на слесаря в вагоносборочный цех, а еще спустя какое-то время окончательно решил стать электриком и вернулся в экспериментальный цех.
- Как Вы добирались на работу из Киселёво? Это же далеко, по тем временам.
- На работу ходил пешком от деревни до Староволжского моста. Там садился на трамвай, который ходил по улице Верховской (ныне это улица Горького). Помню, что это был маршрут №3. Трамваи набивались битком - лично я ездил только на подножках, так как в салон уже было не пробраться. До войны проезд стоил 5 копеек. Точно не помню, но, по-моему, суббота тогда была рабочим днём. Зарплата у меня была 500 рублей, платили сдельно. Однажды вся наша бригада заработала по 700 рублей. Среди купюр была целая пачка трехрублевок. Вблизи проходной вагонзавода - там, где сейчас остановка общественного транспорта - находился павильон, в котором продавали вермут в разлив. Мы с товарищами, естественно, отметили премию. Домой я вернулся много позднее обычного, зарплату выложил на стол и лёг спать. Утром мама в ужасе будит меня: «откуда столько денег, Арсений? Ты банк ограбил, что ли?». Я её понимаю: весь стол был завален трёшками.
Вижу мессершмитты, осторожнее!
- Расскажите нам, как для Вас началась Великая Отечественная война. Что запомнилось в этот период?
- Моя военная жизнь началась в 1940 году, вместе с призывом в армию. Мне дали отсрочку, чтобы я закончил обучение в аэроклубе - хотел быть летчиком. Через год, 9 ноября 1940 года, явился по повестке в военкомат. На работе не хотели давать расчёт, бухгалтер говорила: вот вернёшься из армии, тогда и рассчитаем тебя. Но после звонка из военкомата всё-таки рассчитали.
Собрали нас, призывников, в военкомате. Домой не пустили, но сводили поужинать в столовую «Комсомольская» на Советской площади. Кое-как мы переночевали на территории военкомата, а рано утром на вокзал. Привезли в учебную часть города Умань (ныне Украина). Там я выучился на радиотелеграфиста. Оттуда нас распределили по боевым частям. Я попал в 8-й отдельный полк связи 8-й воздушной армии. Помню, как до начала войны у нас было несколько учебных тревог, как летчики прятали самолеты, накрывая их хворостом, как мы завтракали по очереди из-за боевых дежурств у рации. Словом, была обычная армейская жизнь.
22 июня 1941 года я дежурил возле рации. Вдруг прибегает товарищ: «настраивай аппарат на Москву, в полдень будет выступать Молотов. Он и сообщил всему народу о начале войны. Ни паники, ни беспокойства у нас в части не было. Скорее, наоборот: царило какое-то приподнятое настроение. Все были уверены, что «сейчас как вмажем Гитлеру, да как прогоним его обратно!». Потом на крыло самолета взобрался политрук, произнес вдохновляющую речь. Повторю: беспокойства не было. Война так война. Мы военные люди и будем защищать нашу родину.
- Вы участник Сталинградской битвы. Чем она была лично для Вас?
- Сейчас сказали бы, что я служил в системе раннего обнаружения и предупреждения угроз и был авиадиспетчером для военных самолетов. Моим оружием была радиостанция РСБ, речью - азбука Морзе, а собеседниками - пилоты и стрелки-радисты в самолетах. Я получал данные и передавал их в самолёты - сначала в закодированном виде, а потом и открытым текстом, чтобы облегчить работу стрелка-радиста в воздухе, ведь в воздушном бою некогда расшифровывать сообщения. Подсказывал летчикам: «ребята, вижу «мессершмитты, осторожнее» и т.д. Сталинград помню хорошо: я находился за Волгой и оттуда вёл координацию. Битва была жесточайшей: после боев у меня сложилось впечатление, что в городе не осталось ни одного целого дома.
- Вы ведь участвовали ещё и в Крымской наступательной операции 1944 года?
- Да, было дело. Как и во всех других военных операциях, я «прикрывал» с земли наши эскадрильи. Однажды был яркий случай. Я следил за небом и вдруг вижу, что в нашу сторону направляется строем большая группа немецких бомбардировщиков. Вызываю на перехват эскадрилью наших истребителей, они прилетают и сигналят мне: очень сильная облачность, ничего не видим. В этот момент из облаков «выныривают» немецкие самолеты - настолько близко, что едва не соприкасаются крыльями с нашими истребителями. Так они и летели вместе, пока облачность не закончилась. Тогда начался воздушный бой. Наши им хорошо врезали тогда: бомбардировщикам пришлось отступить.
Еще помню, как в моей рации зазвучало: «я Дракон, я Дракон, нахожусь в воздухе. Ну что, ребята: штурманём?». Позывной «Дракон» был у командира 3-го истребительного авиационного корпуса 8-й воздушной армии, прославленного воздушного аса Евгения Савицкого (отца советского космонавта Светланы Савицкой). Как выяснилось, накануне он прилетел к нам в часть, чтобы посмотреть, как живём, как выполняются боевые задачи. А утром сел за штурвал истребителя и принял участие в выполнении боевой задачи. Такое в авиационных частях было сплошь и рядом: командиры и генералы лично садились за штурвалы и вели своих летчиков в бой.
- Удавалось ли отдыхать между боями?
- Конечно, удавалось. У Василия Лебедева-Кумача есть стихотворение «Только на фронте»: «Кто сказал, что надо бросить песни на войне? После боя сердце просит музыки вдвойне! Кто придумал, что грубеют на войне сердца? Только здесь хранить умеют дружбу до конца!». Бывало, артисты приезжали с концертами. Или мы просто лежали на траве - ни о чём не думали. Я развлекался своеобразно. Например, как-то починил пистолет товарища: там не работал боёк. Инструментов не было, но выкрутился, выточил новый боёк. Товарищ потом сказал: «отдай отремонтированный пистолет мне, а я тебе взамен трофейный дамский отдам». Ещё я ремонтировал наручные часы - наловчился так, что после войны мог бы свободно работать часовщиком. Но не стал.
- Вспомните день 9 Мая 1945 года. Каким он Вам запомнился?
- В тот день наша часть стояла в Остраве в Чехословакии. Звонит мне коллега-радист: «Арсений, война закончилась». От неожиданности я брякнул: «То есть, как закончилась? Правда что ли?». Да, отвечает, правда. Прошло ещё минут пять, и на дворе заиграли световыми лучами прожектора, раздалась стрельба из всех видов личного оружия - солдаты и офицеры салютовали. Тут, наконец, до меня дошло, что война действительно закончилась. Я присоединился бы к салюту, если б не вахта. Общий праздничный пыл остудили командиры, кто-то из них сказал: «сынки, война, конечно, закончилась, но группы немцев всё ещё прячутся в лесах, будьте бдительнее». Кстати, победу отметили пивом - это же Чехословакия!
В поле... за дровами
- Какой Вам запомнилась послевоенная Тверь?
- Когда в 1946 я вернулся домой, там всё было плохо: еды нет, в родительском доме текла крыша, в городе большие проблемы с дровами. Пришлось забыть про отдых и сразу браться за хозяйство. Нужно было найти и запасти дров на всю зиму, так как в районе деревни всё уже было вырублено. До войны местные деревни были буквально скрыты лесами, а после войны вышел на околицу, посмотрел окрест - все деревни видны как на ладони. Всё это время, пока я воевал, за дровами сюда ездил весь город Калинин. Я начал ходить по соседним деревням за 10 - 20 километров - искать, где их можно купить. Когда встала Тверца, вместе с соседями ездил за хворостом по льду в сторону Глазково, на противоположную сторону реки. В том же году починил крышу дома, но в 1947 году в Калинине прошёл ураган с градом, который вновь повредил её, перебил стёкла в окнах многих домов, и вдобавок, ещё и посевы побил.
- Вы заядлый рыбак. А когда вы впервые взяли в руки удочку?
- Рыбалкой увлекаюсь с детства. Я ведь жил на Тверце и застал ещё времена до постройки канала «Москва - Волга», когда по реке можно было ходить, просто засучив штаны. Всю жизнь ловил на удочку, и до сих пор ловлю. Бывало, попадалась крупная рыба, по 2 - 3 килограмма. Зимнюю рыбалку тоже люблю. В этом году снова собираюсь поудить и опробовать удочки, подаренные губернатором. Правда, у меня теперь охрана (смеётся, кивая на дочь Ирину) - не пускает меня, но я всё равно как-нибудь сбегу.
Я всю жизнь любил отдых у воды. Многие люди норовят куда-нибудь съездить в отпуск, а мне нужно, чтобы рядом была река - и этого достаточно. В период работы на вагонзаводе мне дали путёвку в дом отдыха. Я пробыл там два дня и сбежал, сказав напарнику: «ты как хочешь, а я еду домой. Скучно здесь спать целыми днями». И уехал рыбачить.
- Вы видели молодежь довоенную, послевоенную, перестроечную, молодежь 90-х годов. А что думаете о современной молодежи? Она - какая?
- Могу сказать одно: все молодые в своё время были озорниками, но потом менялись. Сегодняшние молодые тоже, как говорят, «не сахар», но это не значит, что из них не выйдет ничего толкового. Выйдет. А у самого меня вся молодость прошла в армии. Ни погулять, ни побездельничать не довелось. В ноябре 1940 года, в 19-летнем возрасте я был призван в армию, через полгода началась война, а в возрасте 25 лет я демобилизовался.
- Арсений Михайлович, у Вас сейчас есть возможность обратиться ко всем поколениям россиян. Скажите то, что считаете самым важным.
- Ответ мой короткий и простой: любите родину такой, какая она есть. Всегда и везде.
Досье
Арсений Сухопаров
Родился 9 марта 1921 года. В годы войны служил радистом в составе 8-й воздушной армии 4-го Украинского фронта. В период Сталинградской битвы координировал переправу через Волгу. После войны окончил Всесоюзный заочный техникум легкой промышленности, работал электриком, конструктором, инженером, главным механиком, в том числе более 30 лет - в объединении «Химволокно». Награждён Орденом Почёта, орденом Отечественной войны II степени, медалями «За отвагу», «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией», «Ветеран труда», медалью Жукова - всего 18 медалей. У него две дочери, две внучки, два внука и 2 правнука.
Факт
За Крымскую операцию наш герой был награжден медалью «За отвагу». В полковом приказе от 24 апреля 1944 года говорится: «Работая радистом на передовой линии фронта в сети наведения, подвергаясь смертельной опасности, обеспечил бесперебойное наведение наших истребителей на самолёты противника. В декабре 1943 года и в апреле 1944 года рация подвергалась неоднократной бомбардировке... Проявляя исключительное мужество и отвагу, тов. Сухопаров быстро восстанавливал повреждения и продолжал вызывать истребителей, не уходя от аппарата. С 13 декабря 1943 года по 16 апреля 1944 года при помощи рации наведения сбито 35 самолётов противника».