Ржевский мемориал Советскому солдату, мемориальный комплекс «Курская битва», монумент в память о мирных жителях, погибших в годы Великой Отечественной войны… Сплетая воедино линии и объёмы, скульптор Андрей Коробцов создаёт то, на что потом смотрят миллионы. Смотрят и не могут сдержать слёз. Его работы можно увидеть в разных городах страны, и каждая из них пронзает самое сердце.
Тема Великой Отечественной войны в творчестве скульптора стала особенной, и началось всё с Ржевского мемориала. Для Андрея он стал первой работой такого масштаба, а для страны – одним из самых грандиозных военных памятников.
Создали символ
Екатерина Евсеева, tver.aif.ru: Прошло четыре года с открытия Ржевского мемориала. Чем он стал для вас за это время?
Андрей Коробцов: Изначально я относился к памятнику как к ребёнку. Три года корпел над скульптурой и всякий раз ревностно реагировал на всё, что вокруг неё происходило. А прилетала не только похвала, но и критика. Да, наверное, в монументе есть какие-то недостатки, но в целом всё получилось так, как задумывалось. По прошествии времени можно сказать, что мы с архитектором Константином Фоминым создали что-то такое, что тронуло сердца людей. Наверное, нам удалось сделать символ, важный для всей России. Ржевский мемориал даже поместили на сторублёвую купюру.
Я периодически там бываю. Причём заметил, что приезжаю туда будто к себе домой. Я сам из Белгородской области. В родном городе Губкине люблю пройтись по старым местам, мимо школы, повспоминать те или иные события. В Ржеве меня тоже охватывает чувство ностальгии. Помню, как впервые увидел площадку, предназначенную для скульптуры. Это было пустое болотистое место. Помню, как мы начинали работу и с каждым разом мемориал обретал всё более чёткие очертания.
– Одна из ваших последних работ – мемориал в Ленинградской области в память о мирных жителях, погибших в годы Великой Отечественной войны. Образ матери с детьми тоже оказался очень пронзительным. А какой памятник вам ближе?
– На самом деле их невозможно сравнивать. Во-первых, Ржевский мемориал стоит особняком, потому что это моя первая работа такого масштаба. После него мне уже ничего не страшно. И если он стал памятником именно солдату – приезжая туда, ты со скорбью думаешь о том, сколько военных полегло, то под Гатчиной монумент посвящён мирным людям. Там также вспоминают умерших в блокаду Ленинграда, а это до сих пор кровоточащая рана. Почти у каждой семьи, которая приходит к мемориалу, в те годы кто-то умер от голода.
Кроме того, на памятнике изображены дети, поэтому у его подножия часто оставляют шоколадки и корки хлеба. Люди ассоциируют этих детей со своими дедушками, бабушками и т.д. Да и сам Гатчинский район выбрали для мемориала не случайно: в годы войны здесь располагались донорские концлагеря, где у детей выкачивали кровь для солдат вермахта.
– Люди у ваших памятников нередко рыдают. А вы сами плачете над своими работами?
– У меня всё это происходит намного раньше, ещё на стадии проекта. Например, на рельефных стенах мемориала в Ленинградской области мне предстояло отразить судьбы конкретных людей, и эти истории необходимо было отобрать в архиве. Помню, что мог читать максимум по три истории, дальше глаза застилали слёзы. Я закрывал документы, успокаивался, потом снова приступал к чтению и снова плакал. Потому что невозможно к этому относиться со спокойным сердцем.
Убили за отказ снять крестик
– Большинство ваших памятников посвящено героическим личностям или военным событиям. Почему именно эта тема?
– Я учился в академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова, а там стены пропитаны любовью к родине. Ещё во время подготовки к малому диплому я проникся историей Евпатия Коловрата, который не побоялся пойти против Батыева войска, превышающего в разы его силы. А на шестом курсе я работал над образом Евгения Родионова. Это участник первой чеченской войны, зверски убитый боевиками за отказ снять нательный крестик и сменить веру. Мне всегда было важно отразить психологизм, показать, что происходит с человеком, когда он вопреки инстинкту самосохранения жертвует собой во имя других людей.
При этом хотелось бы, чтобы сегодня было больше конкурсов и на другие, мирные темы. Безусловно, чудовищные страницы истории надо помнить, но и простые земные радости, которые не успели испытать погибшие люди, думается, нам завещаны тоже.
– Как Великая Отечественная война затронула вашу семью?
– На фронт ушли три бабушкиных брата. Один получил контузию, второй пропал без вести, третий был командиром Т-34 и закончил войну в Будапеште. При этом пережил блокадный Ленинград и лежал там в госпитале, где за ним ухаживала медсестра. Позже выяснилось, что она отдавала ему свой паёк, а сама умерла от голода. Приступая к работе над Ржевским мемориалом, я поначалу даже хотел воплотить в скульптуре черты одного из дедушек, но в итоге остановился на собирательном образе.
– Что вы хотели бы своими работами донести до своих детей и последующих поколений?
– Я сделал много работ на тему Великой Отечественной войны и понял, что ничего более чудовищного в мире не происходило. Это были такие зверства и такие людские потери, которые сложно себе представить. Только за время одной Курской битвы погибло свыше миллиона человек! Конечно, всё это нужно знать и помнить, но как именно, через какие формы донести до детей масштаб трагедии, честно говоря, не знаю. Всё же осознание этой темы требует изучения большого количества информации и жизненного опыта. Хотя, наверное, отчасти судьбу того поколения повторяют сегодняшние ребята…
На вопрос о патриотизме я для себя отвечаю так: всегда нужно стараться что-то созидать в этой жизни и приносить какое-то благо – хотя бы в том деле, которым занимаешься. Помогать тем, кому надо помочь. Эти критерии для меня важнее всех слов.
Раненое сердце Белгорода
– После недавних чудовищных обстрелов в Белгородской области вам предстоит создать на родине монумент в память о погибших мирных жителях. Есть ли уже видение, каким он будет?
– На самом деле работа идёт очень тяжело, несмотря на то что я достаточно давно о ней думаю. У меня уже есть около 15 эскизов, но пока всё не то. Не могу найти нужный образ. Точнее, он есть, но его надо доработать. Дело в том, что в Белгороде ещё во время первого прилёта под Новый год погибло несколько мирных жителей, а осколками посекло пластиковую стелу в виде сердца с надписью «Белгород». Сегодня люди несут туда цветы. В связи с этим в городе сложился образ – раненое сердце Белгорода. Но, честно говоря, при всей символичности для скульптора сама форма сердца достаточно примитивна. Поэтому здесь надо найти грамотный и тонкий ход. К счастью, меня не торопят и дают время подумать.
– Кто ваш главный критик и вдохновитель?
– Проекты сначала всегда показываю родственникам и друзьям. Если они считали образ и поняли, о чём речь, значит, попал. Если нет – надо дорабатывать. Вообще, критиков у меня много. А что вдохновляет? Сама жизнь. Это самая главная ценность, которую нам надо понимать и в преддверии 9 Мая, и всегда.
Досье
Андрей Коробцов.
Родился в 1987 году. Окончил факультет скульптуры Российской академии живописи, ваяния и зодчества. Член Московского союза художников. Его памятники установлены в Москве, Туле, Губкине, греческих Солониках и других городах.
