Малые города, как умирающие больные. Павел Парамонов - о спасении глубинки

За последние тридцать лет население Тверской области сократилось почти на 400 тысяч человек. Всё равно что не стало целой Твери. Под «сокращение» попали посёлки и малые города. Впрочем, состояние этих территорий – давно больная тема для всей страны. 

Сейчас на поддержку лучших проектов благоустройства малым городам и историческим поселениям выделяют деньги из федерального бюджета. Но поможет ли это решить проблемы? Как выживает провинция и можно ли её спасти, рассказал известный тверской бизнесмен, специалист по развитию территорий Павел Парамонов. 

Уходим в минус 

Екатерина Евсеева, «АиФ-Тверь»: Павел Александрович, у вас много крупных проектов в Твери, но вы решили создать Центр развития экономики малых городов области. Почему? 

Павел Парамонов: Состояние малых территорий – большая проблема всей страны. В России 1118 городов. Если уберём 85 региональных столиц и ещё несколько крупных центров, останется около тысячи небольших городов, где живёт примерно треть страны. Только эти населённые пункты вымирают. Когда у человека не функционирует треть тела, он становится инвалидом. То же самое может произойти и со страной. При этом что делать с такими территориями, внятного ответа нет пока ни у муниципалитетов, ни у государства. 

Тверская область не исключение. Здесь проживают 1,2 млн человек. Для сравнения: в Австрии, схожей с нами по площади, – порядка 9 млн человек. Население Верхневолжья убывает ежегодно начиная с 1989 года. В районах нет работы. Даже своё дело люди не могут открыть, потому что приходят торговые сети и убивают все зачатки малого бизнеса. Молодёжь заканчивает школу и рвёт когти в Тверь, а иногда сразу в Москву или Санкт-Петербург, потому что там заработок будет всегда. В столице люди не теряют работу, они просто переходят с одного места на другое. А что этот юноша или девушка будет иметь в районе? Плохие дороги, медицину за сотни километров от дома, проблемы с транспортом? С экономической точки зрения эти острые социальные вопросы объяснимы: одно дело что-то создавать для большого города, другое – для маленького. Но как быть людям, которые там остались? 

При этом надо понимать, что стремление жить в больших городах, где есть возможность применить свои желания и воспользоваться многими услугами, общемировая тенденция. То, что называется урбанизацией и агломерацией. В Европе, как бы прекрасно не выглядели их деревушки, люди тоже мечтают уехать в Париж, Вену, Марсель. 

Провинциальное безденежье 

– Поездив по области, на что обратили внимание? Какая главная проблема малых городов? 

– Отсутствие денег. Те небольшие налоги, которые собираются в муниципалитетах, улетают в федерацию. Как развиваться районам, если глава не обладает никакими средствами?! Получается, он должен их выклянчивать. Собственно, все эти конкурсы и программы и есть некие подачки от федерации. Типа «не помрите там совсем». В стране многое свелось к ручному управлению. Если кто-нибудь позвонит президенту на горячую линию, тогда что-то сделают в этом городишке. Иначе ничего не произойдёт. Не потому что плохой тот или иной чиновник. Система такая. 

– Вы сами помогаете малым городам участвовать в конкурсе и получать субсидии на проекты по благоустройству. Неужели это то, что спасёт города?

– Эти деньги позволят создать пространство, которое соответствовало бы современному представлению о комфорте города. Пусть это будет маленький фрагмент, но он станет стандартом качества. Когда эта зона «заработает», вокруг неё может начаться жизнь. Конечно, многие проекты, которые побеждают, оставляют желать лучшего. Но сегодня важно помогать муниципалитетам привлекать в эти города средства. А вместе с тем делать эти территории интереснее. Потому что сегодня высоки требования к жизни. Я хочу выпить чашку кофе, пройтись по парку, сходить в кино, иметь хорошие дороги, интернет... Нужно запустить туда жизнь, чтобы они понимали, что не забыты. Но пока малые города брошены.

– Городов много. Во все ли нужно вкладывать деньги? 

– Это сложный вопрос. В Тверской области много райцентров, которые прошли точку невозврата. Не буду называть их, чтобы никого не обидеть. Но у нас есть посёлки, рядом с которыми разгуливают кабаны и медведи. Есть районы, где единственным экономическим «деятелем» остаётся местная администрация и другие госорганы, которые обслуживают, по сути, умершую территорию. Там люди могут работать только в социальных учреждениях, потому что предприятий и заводов нет. Остальные живут за счёт огорода. Нет однозначного ответа, стоит вкладывать в такие территории деньги или нет. Да, можно проложить газ к несуществующим деревням, построить многоквартирный дом, но люди оттуда бегут. Развивать такие территории экономически невыгодно. При этом в малых городах есть своя атмосфера, история – и они тоже хотят жить. 

Пора принимать меры. Только не стоит строить иллюзии, ситуация тяжёлая. Это как с умирающим больным. Ты ему говоришь: «Всё будет нормально, пойдёшь на поправку». Но ты же видишь, как себя чувствует этот человек. Что же врёшь?! Именно так сегодня действуют чиновники. «Всё будет хорошо», - говорят они. Но лучше не становится. И не все города, увы, уже можно спасти. 

В погоне за рейтингами

– Что делать?

– Сегодня всё идёт к тому, что упор делается на агломерации, некое укрупнение. Мне кажется, и нам нужно концентрироваться на определённых территориях и их развивать в первую очередь. На Западе, кстати, этим пользуются. Могу предположить, что в Тверской области есть 10-12 опорных городов: Бежецк, Нелидово, Ржев, Калязин, Вышний Волочёк, Торжок, Осташков и некоторые другие. Это те, у которых есть некий промышленный либо туристско-рекреационный потенциал. Взять тот же Торопец. Там куча проблем и много чего уже пропало, но осталась история. В этом городе каждая улица – легенда, и торопчане могут это использовать. Оттуда родом патриарх Тихон, там венчался Александр Невский, торопецкая земля подарила российскому флоту 21 адмирала. Ни у Санкт-Петербурга, ни у Владивостока столько нет! Потенциал и особенная энергетика есть и у других городов. Тот же Осташков, Кашин… Если этим районам уделять серьёзное внимание, в них вполне можно будет жить, работать, растить детей и посвящать свою жизнь чему-то хорошему. 

У нас такой менталитет, что нам кажется: всё будет расти. Если мы возьмём стратегию любого муниципалитета, увидим везде прирост. Они пишут, что сегодня у них проживают 5 тысяч человек, завтра будет 5100 и далее по нарастающей. С какой стати, если завтра у тебя будет 4900 и ниже? Мы гонимся за цифрами, индексами, рейтингами – весь мир одержим этим. Это как новая религия. Но давайте смотреть правде в глаза. Пусть в том или ином провинциальном городе останется не десять тысяч человек, а семь, но они будут жить в городах иного качества – более компактных, комфортных, благофустроенных. Просто нужно понять специфику этих мест, раскрыть их потенциал. Может, тогда и люди перестанут отправлять своих детей в мегаполисы. Потому что нет там счастья. Эти города, словно пылесосы, забирают людей. Но что там видит человек? Большую зарплату, а вместе с ней успокоительные таблетки, метро, офис, пробки, психологов по выходным. Ты просто микроб в большом организме столицы. В этом плане в маленьком Торопце можно быть счастливее. Конечно, если там создать рабочие места, комфортные условия и обеспечить достойный заработок. Но пока у нас всё размазано. Задача центра малых городов – помочь разработать ряд гипотез, которые помогут развитию таких опорных территорий. 

Приют для 30-летних москвичей

– Каждый регион ищет свою фишку. Какое будущее видите для Верхневолжья?

– Я уже не раз говорил, что Тверская область может быть такой рекреационной, реабилитационной зоной. Причём не только для людей в возрасте, но и для поколения 30-летних менеджеров из Москвы, уставших от жизни и суеты. Это им нужна расслабляющая пилюля вместо алкоголя, турецкого «всё включено» или бесконечного просмотра youtube. Пусть они бегают в своём мегаполисе, но отдышаться приезжают сюда. Кашин, Торопец, Калязин – тут тишина, чистый воздух, вечерний закат. И мы на этом можем зарабатывать: современные санатории, всякие примочки и т.д. Такая реабилитация потребует передовой медицины. Если мы начнём в неё вкладываться, у нас будут оставаться врачи. Станет развиваться наука, возникнут лаборатории, а это уже работа для молодых специалистов.