По документам Виктору Зверкову, стрелку-радисту фронтового бомбардировщика, – 99 лет, хотя в начале 1942 года ему не было и восемнадцати. Как это часто случалось, перед отправкой на фронт вчерашнему школьнику, рвавшемуся в бой, приписали «два годика».
Живёт фронтовик в деревне Красная Гора Калининского района. В его комнате – тренажёр для ног и гантели. Занимается постоянно – у ветерана до сих пор накачанные бицепсы. Стержень в человеке чувствуется сразу, достаточно просто пожать ему руку. У Зверкова настоящее, сильное, мужское рукопожатие. И памяти Виктора Петровича можно позавидовать. Имена, названия местностей, аэропортов, даты – он ничего не забыл.
Ваша помощь пока не требуется
– Виктор Петрович, с чего началась для вас Великая Отечественная война?
– 21 июня 1941 года мы с друзьями пошли на аэродром «Харламово» под Ржевом посмотреть фильм «Яков Свердлов». Вернулись домой поздно. Вдвоём с другом заночевали в сарае на сене. Утром пришла моя мать вся в слезах и говорит: «Ребята, началась война».
Мы воспитывались в духе, что Красная Армия всех сильней. Было ощущение, что наломаем немцам костей, очень быстро с ними разберёмся. Наши отцы, которые прошли Первую мировую, оценивали ситуацию более осторожно. Мне было 17 лет, я рос совершенно самостоятельным и 17 июля пришёл в райвоенкомат – проситься на войну. Там мне сказали: ждите, придёт очередь. Ждать я не стал, а пошёл пешком в Ржев, где стояли войска, чтобы присоединиться к ним. Комиссар меня накормил, а потом говорит: «Знаешь что, молодой человек? Жди! На фронте наших войск много, ваша помощь пока не требуется».
– Как же вы стали стрелком-радистом бомбардировщика?
– Делать что-то ещё, чтобы попасть на фронт, не имело смысла, и я решил поступить на учебу в аэроклуб. Меня приняли. Учились на самолетах У-2 («кукурузник», который в войну использовали в том числе и для бомбардировок противника – ред.). Когда война дошла до тех мест, где располагалась школа, меня с товарищами отправили в Московское авиационное училище связи. Потом в резервную часть, а оттуда в 125-й бомбардировочный полк авиации дальнего действия. Мы сопровождали на задании ночные бомбардировщики Б-25.
Я долго просился на боевые вылеты. Но командир отвечал: «Сначала научи радистов, потом посмотрим». Дело в том, что командованию нужен был на земле специалист, умеющий обучать других. Я готовил смену, и больше чем через год меня всё-таки отпустили на лётную службу. Служил начальником связи эскадрильи бомбардировщиков Б-25. Летая на них, видел то, что лётчики называют «море огня» – это когда заградительный огонь с земли буквально подбрасывает летящий в небе самолет. Вести радиопередачу в таких условиях очень тяжело. А передачи были обязательными: прошёл какой-то пункт – отчитайся, прошёл следующий – отчитайся и так далее.
Часто вспоминаю товарищей
– Часто ли вы вспоминаете войну?
– Часто вспоминаю погибших боевых товарищей. У меня был друг лётчик, у которого брат не вернулся с боевого задания. Другу дали краткосрочный отпуск, чтобы он съездил узнать обстоятельства гибели. Перед отъездом его попросили «облетать» отремонтированный самолёт. Не успела машина подняться в воздух, как вдруг исчезла из виду, и сразу раздался взрыв. Гляжу: мой друг бежит от самолёта и горит, словно факел. И пронзительно кричит. От него остался только карман гимнастёрки с письмом от отца, в котором тот сообщал сыну о гибели брата. Это письмо я храню до сих пор.
Многие лётчики были суеверными, а некоторые предчувствовали будущее. Был у меня фронтовой товарищ – стрелок-радист Иван Березниченко. Гораздо старше по возрасту нас тогдашних. Однажды он говорит: «Чую, что скоро погибну, ты напиши письмо моей жене, расскажи всё, как будет со мной, не скрывай ничего». Через несколько дней самолёт Ивана подбили. Пилот успел выброситься и был тут же срезан пулемётной очередью, а Иван отбивался от вражеских истребителей до самого удара о землю.
Наш полк потерял очень многих, особенно в то время, когда бомбардировщики летали на задания днём. Уже потом эту модель сделали ночным бомбардировщиком, и Б-25 стал практически недоступным для мессершмиттов и зенитной артиллерии.
Вообще, и мы, и противник учились друг у друга. Был у нас отчаянный лётчик-армянин. Однажды, пролетая на своём Б-25 мимо аэродрома Новодугино Смоленской области, он увидел, как заходят на посадку немецкие бомбардировщики такого же класса, и понял, что в определённый момент их очень удобно сбивать. Это удалось ему дважды, а в третий раз немцы сами его сбили – поняли, что за манёвр он совершает. К сожалению, он погиб.
– А вы сами были суеверным или нет?
– Ну, как сказать... Был такой случай. Мы перелетали из Венгрии на Украину. Служила у нас в части женщина – блестящий стрелок-радист Валя. Никто не хотел брать её в экипаж, потому что работало суеверие: женщина на борту – жди неприятностей. Я взял. И не пожалел, кстати.
Сильные духом
– Ненавидели ли вы захватчика?
– Гитлера – да. Вероломного врага – да. Фашиста – да. Эсэсовца – да. Простого солдата: немца, румына, итальянца – нет. Подневольные они. Там были разные люди, конечно. Но и те, и другие так до конца и не поняли, почему мы победили. Дежурю я как-то в радиорубке, дело было в конце Сталинградской битвы. Приёмник включён, слушаю частоты, и вдруг оттуда голос на чистом русском языке сообщает кому-то: если бы не фанатики-коммунисты, которые с гранатами лезли под наши танки, мы бы победили.
Или вот. Сейчас я читаю мемуары Эриха фон Манштейна «Утерянные победы». Это был немецкий полководец, а впоследствии литератор. В мемуарах он анализирует причины поражения немцев на Волге. И я мысленно отвечаю на его выводы: ничего утерянного у тебя не было. Вы бы никогда там не победили, потому что мы были намного сильнее духом.
– В фильме «В бой идут одни старики» есть сюжет о том, как отдыхали военные лётчики-истребители в перерывах между боями. Эскадрилья капитана Титаренко давала концерты. А как отдыхала ваша эскадрилья?
– У нас, бомбардировщиков, такого не было. В основном жили в землянках, из развлечений там – шашки, шахматы, иногда позволяли себе «накатить». Анекдоты травили десятками, рассказывали семейные истории. А вот когда базировались в Румынии, к нам в часть приезжал певец Пётр Лещенко: дал три концерта. Я тогда не пошёл его слушать, а потом всю жизнь жалел об этом. Вообще, за рубежом мы отдыхали чаще, чем во время боёв на территории нашей Родины. Помню, как администрация и жители небольшого югославского городка Петрограда накрыли прямо на улице стол на весь наш полк. Фактически устроили праздник освободителям.
– За свою жизнь вы наверняка прочитали массу книг и посмотрели немало фильмов о войне. Отражают ли они реальную картину?
– Процентов на 60–70. Режиссёры и писатели несколько преувеличивали наши возможности и приуменьшали возможности противника. Наверное, так и должно быть в мемуарах (улыбается). Но, на мой взгляд, есть исключения. Вершигора описывает всё так, как было на самом деле (Пётр Петрович Вершигора – командир партизанского соединения, Герой Советского Союза, автор книги «Люди с чистой совестью» - ред.). Очень сильная книга у Дмитрия Медведева (Дмитрий Николаевич Медведев – командир партизанского соединения, кадровый сотрудник НКВД, Герой Советского Союза, писатель, автор книги «Сильные духом» - ред.).
Мы победили!
– Где вас застало известие о взятии Берлина?
– В Будапеште. Вызывает меня командование и отдаёт приказ: езжай и привези две бочки вина. На весь полк. Необычно, конечно, но приказы не обсуждаются. Приезжаю за город на винные склады, торгуемся. Охрана склада увидела у моего товарища часы и согласилась обменять их на вино. Привозим его в часть, а там – пальба. Полчаса стояли на КПП – никто так и не вышел: всё палили и палили в воздух, даже из пулемётов. Шофёр пошел узнать, в чём дело, и первый же попавшийся военный прокричал: «Война окончилась, брат!» Вина, кстати, хватило всем.
– В чём секрет вашего личного долголетия?
– Наверное, в генах. Плюс важно заниматься в жизни тем, что ты любишь. Я был на своём месте: любил и люблю землю и природу, вёл и веду здоровый образ жизни, занимаюсь физкультурой. И, на мой взгляд, нужна умеренность во всём, особенно в части вредных привычек.
Досье
Виктор Петрович Зверков.
Родился 24 марта 1922 года в деревне Деняшино Ржевского района. Окончил девять классов, работал в колхозе. Радист, затем стрелокрадист фронтового бомбардировщика. Служил в армии до 1947 года. В 1953–1960 годах– агроном совхоза «Крестьянин» Калининского района. В 1960–1985 годах – директор этого совхоза. Две дочери, четверо внуков, правнуки. Награждён орденом Красной Звезды, орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почёта».
Денис Кузнецов