«Помыть бы ей полы, а я читала стихи». Диссидентка об Ахматовой и Париже

Допросы на Лубянке, дружба с опальными художниками, репрессии родных людей, просьба уехать из страны – чего только не было в судьбе эмигрантки, советской диссидентки и поэтессы Аиды Хмелёвой. Уже 40 лет она живёт в Париже, но иногда приезжает в Тверскую область.

Здесь, в деревне Кукуево Нелидовского района, парижанка с русской душой построила храм. Ради этого она продала картины художников-авангардистов из своей уникальной коллекции. «АиФ Тверь» удалось пообщаться с Аидой Моисеевной во время её визита в Россию.

Детство из Кукуево

Екатерина Евсеева: Аида Моисеевна, что Вас связывает с Тверской областью и почему Вы решили построить здесь храм?

Аида Хмелёва: Я родилась на территории современного Казахстана, но выросла в Кукуево. Мой отец был партийным человеком, поднимал сельское хозяйство, создавал машинно-тракторные станции. Технику тогда ещё закупали у американцев – кажется, у предпринимателя Генри Форда. В 1937 году отца по доносу арестовали как врага народа, обвинили в шпионаже и отправили в лагерь на Колыму, а потом была ссылка на Ангару. Мне тогда было несколько месяцев.

Перед отъездом отец велел маме уехать на родину, в Кукуево, чтобы её тоже не посадили. Так моё детство здесь и прошло. А покинула я село, потому что очень хотела учиться. Заканчивать десятый класс и поступать в университет мама отправила меня к родственникам в Москву. Переезд оказался для меня большой удачей. Жила на Арбате. Я, деревенская девушка, тогда сразу поняла, что хочу быть в столице.

Однако место, где прошло детство, всегда оставалось особенным. Несколько лет назад решила построить храм в Кукуево в память о моём деде-священнике, который здесь жил и служил. Ту церковь разрушили в 1930-е годы.

Новый храм напоминает знаменитые Покрова на Нерли, а может, он даже в чём-то красивее, стройнее… Чтобы его построить, продала несколько картин из своей коллекции. Большую помощь в строительстве храма оказал предприниматель из Москвы Леонид Сватков, без него бы многое и не получилось. А я тогда думала: лишь бы всё успеть.

Помню, мне долго не давали разрешение на землю. Прихожу к местному чиновнику и прошу ускорить процесс. Он меня спрашивает: «Вы уже уезжаете?» А я ему ответила, что просто на этой земле у меня уже мало времени. Он проникся и всё сделал.

Сейчас ещё одна мечта – построить в Нелидовском районе часовню со шпилем, на другой стороне озера Брязло. С ним связана ещё одна страница моей семейной истории. Здесь в 12 лет утонул мамин брат, единственный сын дедушки Дмитрий, на которого возлагали большие надежды. Это стало большим ударом. Когда у меня родился мальчик, я, не сомневаясь, назвала его Дмитрием и очень хотела, чтобы он стал священником. К счастью, так и вышло. Дмитрий служит в Троице-Сергиевой лавре.

– Знаете, раньше я не любила этот город: разбросанный, на болоте, без образующей архитектуры. Но за последние годы он преобразился. Выросли берёзы, появились прекрасные аллеи, облагораживают улицы. Ближе познакомилась с местной культурой и интересными людьми, которые здесь живут.

– Вы в основном живёте во Франции. Россияне часто критикуют свою страну. А французы?

– Правильно говорил Иосиф Бродский, которого я хорошо знала: «Великие культуры создают империи, а маленькие страны создают фольклор». Так вот Россия – великая страна. Нужно гордиться своими корнями. Очень грустно, когда люди ругают своё государство. Запомните: в этот момент в глазах иностранца вы выглядите недостойно. Одна из моих дочерей замужем за французом. Как-то она привозила его в Москву и даже в Кукуево. Я потом спросила: «Как тебе, Фредерик?» Знаете, что он ответил? Что у всех русских красивые глаза – у стариков, женщин, детей. Его потрясла интенсивность, глубина взгляда. Но сами мы почему-то любим всё критиковать.

Самый простой пример: угощает русская женщина иностранца борщом. Ей говорят, что вкусно. А она, вместо того чтобы похвалиться семейным рецептом, начинает: «Что вы, да вот лук подгорел». И так во всём. Французы никогда так не поступают, напротив, они только хвастаются, что у них всё лучшее. Правда, когда начинают сильно воображать, говорю: «Березину не забыли?» Помните, во время войны 1812 года российские войска разбили армию Наполеона на берегу реки Березина? С тех пор в быту у французов есть выражение «у него Березина». Так говорят, когда у человека наступила чёрная полоса: потерял работу, жена оставила и так далее.

В чём ещё отличие России от Франции? Мы всегда считаем, что плохо живём. Хотя в Париже такого количества «Майбахов», как в Москве, нет. И в российской глубинке «Жигулей» вы уже почти не найдёте. Вот приезжаю я в Кукуево – дорога к храму уставлена машинами. Пусть простыми, но иномарками.

– Париж – особое место. Здесь зарождались мировая мода, кухня, искусство. А какой Ваш Париж?

– Это замечательный город. Правда, сейчас невероятно грязный. Здесь не боишься потеряться, комфортно себя чувствуешь. Но в сравнении с Москвой это большая деревня. У меня была знакомая родом из украинского села Макеевка. Со своими богатыми мужьями она объехала полмира и всегда говорила: «Аида, жить можно только в Москве. Может, ещё в Нью-Йорке. Остальное – это Макеевка». Но я себя чувствую дома и во Франции, и в России. Когда я в Париже, смотрю местное телевидение, читаю их газеты, голосую, участвую в разных обсуждениях. Когда навещаю детей в Москве, интересно всё, что происходит здесь.

Поездка длиной в 40 лет

– Как получилось, что Вы эмигрировали во Францию?

– Я же была диссиденткой, выступала на площадях. Комитет по государственной безопасности очень хотел, чтобы я уехала из страны. Эмигрировали мы с мужем в 1979 году. Мой старый друг, американский математик прислал вызов в США. Напрямую выехать туда было нельзя. Прилетели в Вену – пересадочный пункт для эмигрантов из СССР в те годы. И так получилось, что друзья-дипломаты вывезли наши картины из Советского Союза во Францию. Мы приехали в Париж за полотнами и решили там остаться.

– Вы общались с многими известными людьми тех лет. Кто особенно запомнился? 

– Мне повезло: судьба всегда окружала меня людьми высокой культуры. Я знала многих и в Советском Союзе, и во Франции – вплоть до Жака Ширака. Но запомнился тот дом на Арбате, который мне подарил путёвку в жизнь. Помню встречи с Анной Ахматовой. Я с трепетом читала ей стихи, а сейчас, спустя годы, понимаю, что нужно было просто помыть ей пол. Она была уже немолодой, грузной и в какой-то степени заброшенной в быту. В общении Анна Ахматова осторожничала, взвешивала каждое слово, никогда не оставляла записок. Сказалось пережитое в первой половине XX века.

Выше голову!

– Сегодня часто вспоминают репрессии, времена ГУЛАГа, где Ваш отец провёл 15 лет. Но многое о тех годах до сих пор замалчивают. Как Вы считаете, нужно ли знать правду?

– Хоть это напрямую и коснулось моей семьи, считаю, что ворошить прошлое не стоит. Оно не даёт выпрямиться человеку и делает его несчастным. А люди должны жить с поднятой головой. Это не означает, что мы должны быть пассивными. Пусть у молодых людей будет, например, недовольство политикой. Но оно должно быть осмысленным. Смотрю на митингующих девушек и парней и понимаю, что для них это развлечение. Они не готовы страдать, нести ответственность. Когда мы выходили на площади, понимали, что нарушаем закон. Помню, мой первый муж ест котлеты, а я его спрашиваю, нужна ли добавка. Он уже наелся, но берёт ещё одну со словами: «Всё равно посадят, и я пожалею об этой несъеденной котлете». Мы знали, что нас накажут, и были готовы отвечать за свои поступки.

– «Люди злы, а боги слабы» - строчка из Вашего стихотворения. Какие проблемы видите в современном обществе?

– Сейчас приходит время невероятного технического сдвига, когда машины вытесняют людей, чувства и мысли. Очень важно оставить потомкам культуру нашего времени, добрые идеи. Научить их делиться, сочувствовать. Ведь что сейчас обсуждают в обществе? Кто сколько наворовал. А я вижу, что украсть, увы, готовы все, просто не у всех есть возможность…