На прошлой неделе дым от пожаров дошёл до столицы Верхневолжья. Запах гари почувствовали жители сразу нескольких микрорайонов.
Почему каждое лето мы продолжаем жить как на пороховой бочке? Кто виноват в лесных пожарах? Как не допустить их в будущем и что нужно делать, чтобы сохранить флору и фауну? Об этом мы поговорили с другом нашей редакции, заслуженным лесоводом России Николаем Бобовкиным.
Без техники
Денис Кузнецов, «АиФ Тверь»: Николай Николаевич, леса вновь горят. Это вина человека, последствия глобального потепления или так было всегда?
Николай Бобовкин: Всё сразу. И самовозгорания случаются, и человеческий фактор влияет, и прямое вредительство есть. Но это лишь следствие. В результате непродуманной лесной реформы разрушена система предупреждения и недопущения лесных пожаров. Сейчас нет подразделений, способных локализовать лесной пожар в «зачатке». В советское время ими были лесничества и лесхозы, но сейчас они фактически разогнаны. Лесников сократили, остались только лесничие, у каждого из которых по одному помощнику. Этого мало. Мы пожинаем последствия поправок в лесное законодательство, разрешивших передачу угодий в долгосрочную аренду и частную собственность. Если ничего не менять, мы рискуем потерять наши леса.
– Вспомните лесные пожары прошлых лет. Есть ли разница с днём сегодняшним?
– В советское время было значительно больше порядка. В 1972 году, когда за всё лето на верхневолжскую землю не пролилось ни капли дождя, у лесничеств была спецтехника, система управления работала как часы. Один звонок – и через полчаса трактор уже находился на месте ЧП, делал круговую опашку. Мы выставляли караульных –наблюдателей, очаг внутри круга выгорал, и пожара как не бывало. Затем начиналось лесовосстановление, и уже через 7–10 лет на месте пожарища появлялся новый лес.
– Что из советского опыта лично вы взяли бы в день сегодняшний, а что отправили бы «в архив»?
– Ничего не отправил бы в архив: тогда вся система управления лесами была устроена оптимально. Регулярное лесоустройство, выращивание молодняка, постоянный дозор, мониторинг пожаров – всё работало как часы. И делали это «на своих двоих», то есть ходили в леса и занимались лесоустройством на месте. А теперь никто в лес не ходит: рисуют модель на компьютере и по ней «работают». Ошибок из-за этого – море. На плане – сосна, приходишь, а там ель. Читаешь «берёза», а по факту – осина, и т.д.
Берёза в опале
– Сколько лет нужно лесной экосистеме, чтобы восстановиться после пожара?
– Если регулярно высаживать саженцы, лес восстанавливается быстро. Без них на восстановление уйдут десятки лет. Во время пожара полностью выгорает компостный слой из листвы и хвои – питательная среда для деревьев. Придётся ждать годы, прежде чем сюда долетят семена и начнётся естественный рост.
– Много ли деревьев высаживалось тогда и высаживается сегодня?
– Тогда старались засадить столько, насколько позволяла местность. Это миллионы саженцев. Привлекали к посадкам всех, кого только могли. В выборе пород был чёткий экономический расчёт: в основном это были хвойные, так как они дают хорошую доску. Если была возможность высадить твёрдолиственные породы, такие как дуб и ясень, это тоже делалось. А берёза, осина и ольха не высаживались, так как это сопутствующие породы, питающие хвойные деревья. К счастью, сегодня в сфере лесовосстановления делается то же самое. Высаживают миллионы саженцев, привлекая к работе добровольцев. Даже бомжи в этом участвуют.
– Чего сейчас не хватает, чтобы не допускать обширных возгораний?
– Нужно ли усиливать ответственность за порчу леса и безответственное поведение? Например, в Нижегородской области подняли до 40 тысяч рублей размер штрафа за появление в лесах в период запрета на их посещение.
– Считаю, что нужно не сажать людей, а наводить порядок в отрасли. Если мы всех пересажаем или разорим штрафами, кто тогда станет ходить в леса? Ну, наконец, виновными, как обычно, назначат «стрелочников», а реальные виновники останутся безнаказанными.
Болевые точки
– Где сейчас «болевые точки» лесов, которые могут загореться в любой момент?
– Всегда опасные места – сосновые боры, особенно в засуху. Ещё торфяники с толстым слоем торфа, которые близко подходят к городам. Патрулирование – единственный способ снизить риски. Кстати, москвичи, отдыхающие в эти дни в палатках в Торопецком районе, ведут себя достойно, соблюдают все правила противопожарной безопасности. У них даже костровище окопано со всех сторон. Вот бы все вели себя так, как они.
– Как правильно тушить костёр в лесу, если рядом нет водоёма?
– Самое лучшее – дождаться, чтобы костёр догорел, обкопать его по кругу траншейкой сантиметров на 30 шириной и полностью засыпать костер песком, глиной или грунтом (но только не торфяной подстилкой).
– А какую древесину лучше не использовать для костра, если возникла такая необходимость?
– Не надо использовать хвойную древесину: она потрескивает, от неё разлетаются искры и угольки, которые могут запалить лесную подстилку. Лучше всего жечь ольху серую: с экологической точки зрения она чище берёзы, которая содержит горючий материал – дёготь, и даёт меньше дыма. Категорически не рекомендую разжигать костёр под кронами хвойных деревьев: пламя от костра может поджечь макушечную часть дерева.
– С вашей точки зрения, эффективна ли противопожарная пропаганда? Например, классические плакаты «Спички детям не игрушка», «Брошенная горящая спичка – пожар в лесу», «Береги лес от пожара»?
Кого мы теряем?
– Вы работали лесничим более 40 лет. Насколько изменились тверские леса к сегодняшнему дню?
– Скажу на примере торопецких лесов: сейчас там всё делается ради арендатора. Расчётная лесосека раздута до предела, при этом не учитывается древесина, извлекаемая при сплошных санитарных рубках, проводится множество выдуманных санитарных рубок. Сами рубки уже проводятся там, где люди собирают грибы и ягоды: в трёх–пяти километрах от городов. Делянки плохо очищаются и никого за это не наказывают. Вырубаются глухариные тока, вместо того чтобы заносить их в план лесоустройства и охранять. За восемь лет, что я на пенсии, уничтожено более десятка глухариных токов – скоро мы лишимся глухаря. Уничтожаются барсучьи поселения, барсука скоро нужно будет заносить в Красную книгу. Наши водоёмы сейчас активно заселяет лебедь, который вытесняет утку (она слабее и проиграет эту «войну»), значит, мы можем потерять и утку. Раньше на водоёмах водилась кряква, а ныне заселяются морская утка и чёрная утка-лысуха. Водоёмы мелеют, происходит их заболачивание, в будущем возможна нехватка воды. Состав лесной фауны меняется, в том числе из-за глобального потепления и воздействия человека. К счастью, грибов и лесных ягод всех видов пока предостаточно. Но если случился крупный пожар, то не факт, что черничники и грибницы со временем смогут восстановиться.
– Кто сейчас чистит тверские леса от мусора и поддерживает в них порядок?
– На постоянной основе никто. Время от времени школьники и добровольцы проводят экологические десанты, собирая мусор вокруг городов. Этот вопрос был пущен на самотёк даже в советское время, но тогда хотя бы проводились очистительные рубки, в том числе в противопожарных целях. Многие люди среднего и старшего возраста, вероятно, видели сложенные в лесах штабеля сухостойного молодняка – это и есть последствия советской очистки леса.
– Есть районы, где трёхметровые заросли борщевика буквально наступают на леса, а то и вошли в них. Вытеснит ли этот «агрессор» леса с занимаемой территории?
– В Торопецком районе такая же ситуация. Скотные дворы, поляны, луга буквально скрыты в борщевике. Заезжаешь туда, семена сыплются на машину, которая разносит их дальше и дальше. Плюс борщевик расползается сам. Не удивительно, что он подступил к лесам. Нет, он их не вытиснет: сил не хватит. Более того, леса являются естественной защитой от распространения борщевика. Но чтобы не было «лесов из борщевика», а были поля, наш регион должен заниматься сельским хозяйством.
– Идеальный тверской лес: каким он должен быть?
– Он должен быть проходимым, чистым, опрятным, без бытового и промышленного мусора и ветровалов. Сейчас законодательство запрещает людям собирать древесину (кроме мелкого валежника) – фактически запрещает расчищать лес от завалов и рассадников короедов. Арендатор этим заниматься не будет, ему невыгодно. Значит, нужно разрешить делать это местному населению под контролем лесничеств.
– Что пожелаете людям, посещающим леса?
– Того же, что и всегда. Аккуратно ведите себя в лесу. Смотрите под ноги и по сторонам – в лесах много змей, бутылочных осколков и выступающих корней. Не курите там. И будьте бдительными. В общем, относитесь к лесному миру бережно: для него любое столкновение с человеком – это стресс.
Досье
Николай Бобовкин. Родился 2 августа 1951 года в Торопце. Окончил Великолукский лесотехнический техникум по специальности «техник–лесовод». Всю свою профессиональную жизнь работал лесничим в Речанском участковом лесничестве в Торопецком районе. Сейчас на пенсии. Заслуженный лесовод Российской Федерации. Имеет благодарность губернатора Тверской области. Вырастил двоих детей.
