За строительством Ржевского мемориала следила вся страна. Его должны были открыть к 9 мая, но из-за ситуации с пандемией коронавируса планы пришлось сдвинуть. Впрочем, это вторично. Главное – мемориал полностью готов. Он станет одним из самых грандиозных военных памятников времени.
Его авторы – молодая команда из скульптора Андрея Коробцова и архитектора Константина Фомина. В преддверии 75-летия Победы мы поговорили со скульптором о великой трагедии, судьбах солдат, значении битвы и мемориала.
До мурашек
Екатерина Евсеева, «АиФ-Тверь»: Два года напряжённой работы над мемориалом позади. Всё ли получилось, как задумывали?
Андрей Коробцов: Знаете, да. Даже больше, чем предполагали. На днях я ездил в Ржевский район, был на площадке. Казалось, знаю здесь каждую деталь, но мемориальный комплекс даже на меня производит сильное впечатление. По коже бежали мурашки, когда стоял в павильоне между стенами входной группы – там, где идут сюжеты о военных событиях. Проходя от входа к памятнику, испытываешь ощущение, что идёшь через окопы, над тобой довлеют стены из кортеновской стали, и ты ощущаешь дух солдата, его живое присутствие. Именно этого мы хотели добиться с архитектором Константином Фоминым, принимаясь за проект. Ночью мемориал выглядит особенно: словно попадаешь в другое измерение.
– У вас воевал дед. Приступая к работе, вы хотели лепить с его портрета лицо солдата. Какие черты воплотили в скульптуре?
– В процессе работы я отказался от этой идеи. Знаете, у деда такие сложные черты, специфические. Я подумал, что у памятника должно быть другое лицо. Российское военно-историческое общество запросило у министерства обороны снимки Ржевской битвы хорошего качества, среди них было много портретов. Получился собирательный образ.
Судьба одного солдата
– Работая над мемориалом, вы много читали о тех событиях. Что особенно тронуло в страницах ржевской истории?
– Меня поразило, как долго солдаты находились на одном и том же месте. На других рубежах бойцы, пусть по крупицам, но продвигались вперёд, отвоёвывали деревни. Под Ржевом же была мясорубка на одном месте. Солдаты выходили из окопов, шли в атаку, теряли товарищей. Но дальше почти не продвигались. И так целый год. Мне кажется, это самое страшное: когда ты понимаешь, что должен остановить врага, но не видишь результата. Тяжело психологически. Поэтому мемориал посвящён жертвенности солдат, которые всё-таки отстояли Ржевский выступ и не дали немецким войскам подойти к Москве.
– Часть историков считают Ржевскую битву недооценённой. Когда начиналась работа над памятником, председатель Российского военно-исторического общества Владимир Мединский говорил: «Мы бы хотели, чтобы, посмотрев этот мемориал, дети спросили своих родителей: «Что там было?» И сами стремились узнать, ради чего страна потерпела такие огромные жертвы». А вы за время работы ответили для себя на этот вопрос?
– Сам мемориал всё и раскрывает. В музейном павильоне на стенах показывают ролики, в которых рассказывают историю и смысл битвы. Мне кажется, когда люди туда попадут, они смогут в полной мере узнать и понять масштаб трагедии и её значение.
– Помните своё первое ощущение, когда побывали на месте будущего мемориала?
– Впервые площадку, предназначенную для скульптуры, я увидел на фотографиях архитектора. Это было пустое, болотистое место. Архитектор туда вызывал кран, чтобы сверху осмотреть территорию и просчитать нужный масштаб, так кран ещё и застрял. Тогда было сложно поверить, что в этой пустыне вырастет нечто грандиозное. Сам я в Ржевский район впервые приехал на организационное совещание, которое проводили в деревне Хорошево. Помню, в тот день было закрытие поискового лагеря, шло перезахоронение солдат. На улице стояло около 70 гробов, из них установили личности только 16 человек.
До глубины души меня потрясла история, которую тогда рассказала внучка одного из этих бойцов. Сотни тысяч погибших, о которых я читал в книгах, вдруг сжались до судьбы одного человека. Когда этого солдата забирали на фронт, его сначала отправили куда-то на распределение. Через некоторое время эшелон с бойцами проходил мимо родной деревни солдата и сделал там остановку. Мужчина увидел своего односельчанина и попросил дойти до дома – передать родным, чтобы пришли попрощаться. Но пока мать и жена солдата бежали к железной дороге, поезд тронулся. Они увидели уже уходящий состав, не успев всего на несколько минут. Солдат уехал на войну, так и не узнав, что к нему торопились родные, не успел их обнять и попрощаться. А они его больше не увидели. Это могла бы быть их последняя встреча. Солдат пропал без вести. Все эти годы родственники писали запросы, искали, но 70 лет о нём не было ничего известно. И вот два года назад останки солдата нашли на ржевской земле. Я помню, что в руках у женщины была книга о пропавших без вести на Калининском фронте. Там было 26 однофамильцев её деда. Из них было известно только как погибли четверо. Её дед стал пятым, чьё имя удалось вернуть из небытия. Но сколько ещё таких семей, чьи родные остались на полях сражений, но ещё не найдены. У меня ведь тоже один дед пропал без вести. И пока ничего не удаётся узнать – какая-то пустота. Когда я лепил скульптуру, думал, что отчасти посвящаю её и деду. Ржевский мемориал – памятник не Великой Победе, а трагедии советского народа, простому солдату, который не вернулся из боя.
Не уступит Родине-матери?
– Сегодня часто собирают средства на фильмы, памятники, книги о войне через краудфандинг. Ту же картину «28 панфиловцев» снимали на народные пожертвования. И на Ржевский мемориал собирали всей страной. Удивительно, как в эпоху недоверия, которое есть в нашем обществе, на эту тему многие откликаются.
– Люди понимают, что важно помнить свою историю, через что прошёл твой народ. Осознание трагедии Великой Отечественной войны даёт понимание, что больше такого произойти не должно и для этого нужно сделать всё возможное. А Ржевский мемориал – действительно народный памятник. Мне приходило огромное количество писем. Люди рассказывали о своих родных. Писали знакомые и незнакомые, спрашивали, как можно пожертвовать на памятник. Я и так ответственно относился к этой работе, но, получив такой большой отклик, понял, насколько это глобальный проект и как это важно людям. Поэтому моей задачей было оставить там все силы.
– Ваш памятник часто сравнивают со скульптурой «Родина-мать зовет!» Как вам такая аналогия?
– «Родина-мать» – это вершина мирового монументального искусства. В таком размере ничего лучше ещё не сделано. Но сравнивать мой памятник и работу Вучетича всё-таки неправильно. Здесь разные материалы, масштаб, да и в принципе сама композиция.
– Вдохновлялись ли какими-либо другими великими памятниками Великой Отечественной войне, создавая мемориал?
– Советская монументальная школа очень крепкая. Тогда работали мастера высочайшего уровня. Но всё же у нас была задача сделать что-то максимально непохожее. Мы с уважением смотрели на оставленное нам наследие, но старались найти новую идею, свежую мысль. Мы пытались воплотить современный взгляд на монументальное искусство. И это, поверьте, непросто: трудности возникали на каждом этапе. Сначала было сложно найти ту самую идею, которая зацепит, не оставит равнодушным. Ведь Ржевская битва – большая трагедия. Здесь и боль, и память. Мы с Константином помучились, прежде чем нашли нужный образ. Потом в процессе лепки было непросто понять, как работать с таким большим масштабом, чтобы не забыть никакие детали.
Жил этой работой
– Большинство ваших памятников – героическим личностям. Когда выходят фильмы на подобные темы, их часто критикуют: искажена история. А какая задача стоит перед скульптором, когда он берётся за такие проекты?
– Какой проект дальше?
– Памятник генералу Петру Котляревскому в Феодосии. Также хотелось бы в следующем году сделать персональную выставку. Но пока я ещё не пришёл в себя после Ржева. Я жил два года этой работой и отдал всего себя. Нахожусь в некотором опустошении, не могу пока включиться. Сам себя не узнаю. Может, с открытием мемориала это чувство пройдёт.
Рапота объявил о готовности Ржевского мемориала к открытию 
Тираж памятной монеты со Ржевским мемориалом составил 3000 экземпляров 
Скульптор Андрей Коробцов провёл онлайн-экскурсию по Ржевскому мемориалу