Это был ад! Тверские чернобыльцы о ликвидации последствий катастрофы

26 апреля 1986 года на чернобыльской АЭС произошла крупнейшая в истории атомной энергетики авария, разделившая нашу жизнь на «до» и «после». Последствия катастрофы окончательно удастся ликвидировать лишь через несколько тысячелетий. Именно столько времени будет распадаться 192 тонны урана, собранные и похороненные ликвидаторами под саркофагом.

   

   

Приборы зашкаливали

Вместе со всей страной тысячи жителей Калининской области участвовали в ликвидации чудовищного взрыва. По официальным данным, наших там было 2752 человека. Многие получили тяжёлые дозы облучения: за прошедшие годы скончались около 900 тверских ликвидаторов. Остальные здравствуют и давно приспособились жить с тем, что невозможно забыть.

Председателя тверского отделения «Союза Чернобыль» Бориса Грушко известие об аварии застало в Академии химзащиты имени Тимошенко, где он, 34-летний начальник химической службы отдельного гвардейского вертолётного полка, сдавал сессию. Уже на следующий день все его товарищи-вертолётчики вылетели в Чернобыль. Грушко прибыл на АЭС 30 июня и находился там 40 суток – больше было нельзя. Условия для работы адские. Например, некоторые «светящиеся» радиоактивные элементы излучали по 8–9 тысяч рентген в час. Это около 2,5 рентгена в секунду. Минута – и человек «схватил» 150 рентген. Для сравнения: лучевая болезнь начинается при дозе в 120 рентген.

«Прибыв, я возглавил службу радиационной безопасности авиации Киевского военного округа, – рассказал нам Борис Моисеевич. – Мой первый вылет был уже 1 июля. Тогда ещё не было никакого саркофага, только жерло разрушенного реактора. Ощущения странные: ничего не происходит, а приборы зашкаливают. Помню, как я организовывал первые радиационные могильники и ставил на крышу третьего энергоблока роботов, которые должны были убирать радиоактивный мусор, сбрасывать его вниз. Но из-за радиации у них перегорали электрические схемы».

Кроме того, Грушко вылетал на фотосъёмку: его вертолёт должен был зависнуть над фонящими кусками радиоактивного мусора, а пилот – сфотографировать и доставить информацию командованию. На основе этих данных ликвидаторы сбрасывали обломки прямо в разрушенный энергоблок, над которым впоследствии возвели саркофаг. А ещё была операция «бочка»: учёные набили приборами контейнер, а вертолёт Грушко должен был на пять минут зависнуть с ним над реактором, чтобы снять показания: специалистам нужно было знать достоверно, каково излучение. Именно во время «бочки» Борис Грушко получил свою максимальную дозу облучения. «Могу сказать, что почти все вертолёты и тогдашние вертолётчики СССР прошли через Чернобыль», – отметил он.

Замглавы тверского «Союза Чернобыль» Юрий Фёдоров, бывший тогда инструктором политотдела 26-й бригады войск химзащиты, работал на объекте почти два месяца: зимой 1986–1987 годов. В его задачу входила дезактивация территории: он и его товарищи проливали тоннами мыльного раствора каждый квадратный сантиметр территории станции и вокруг неё. Бригада стояла лагерем в трёх километрах от границы 30-километровой зоны отчуждения. Каждое утро они садились в «чистые» грузовики, доезжали до зоны, там пересаживались на загрязнённые радиацией машины и ехали на место аварии. Работали с восьми утра до половины шестого вечера. Набрав «дозу», он и его товарищи возвращались на родину. Тогда было правило: как только ликвидатор набирал 25 рентген, его отправляли домой, поэтому кадровый состав менялся очень часто. Сама дезактивация продолжалась до конца 1990 года.

Людей недооценил

Главный инженер Чернобыльской АЭС Николай Фомин, принимавший активное участие в ликвидации последствий аварии, был признан одним из её виновников и приговорён к десяти годам колонии. После выхода на свободу он поселился в Тверской области и какое-то время работал на Калининской АЭС. Сейчас атомщик живёт в Удомле, у него есть жена, дети и внуки. В СМИ разошлось одно из его высказываний: «Меня во многом обвиняют. Не всё, сказанное в мой адрес, считаю справедливым. Но в одном я виню себя сам: я всегда полагал, что главное в работе предприятия – это техника, а оказалось, что главное – это люди. Их значение я недооценил».    

   

Кстати

На фотографиях ликвидаторы работают в кимрских респираторах и в масках. Средства защиты называли «лепесток». Тогда считалось, что они помогают защищаться от радиации.

Денис Кузнецов