Её первая персональная выставка прошла только в этом году. Но работы тверской художницы уже можно увидеть на «Art Revolution Taipei» – крупнейшей платформе для обмена современным искусством в Тайване.
Катарина Лав убеждена, что творчество исцеляет души, и искренне надеется, что Тверь тоже созреет для открытия центра современного искусства. Для кого оно создаётся и почему это направление так сложно понять? Об этом мы беседуем с одной из самых известных в Твери представительниц современного арта.
Хрупкая живопись
Елена Тихонова «АиФ Тверь»: Катарина, вы учились в Тверском колледже культуры и Московском институте культуры и искусства. Это классические школы. Как получилось, что вместо академической живописи выбрали экспериментал?
Катарина Лав: Я уважительно отношусь к академической школе, но это не моё направление. К такому выводу пришла три года назад. Я стала посещать музеи современного искусства в России и Европе, следить за искусством в России. Современное искусство и авангардная живопись произвели на меня впечатление. Эта страсть, наверное, никогда не угаснет.
После института я решила попробовать себя в песочной живописи в качестве профессии. Занимаюсь ею уже шесть лет, и только последние два года появилась уверенность, что начало получаться. Арты на песке создаю для удовольствия, дохода они не приносят, более доходные – заказы моей песочной анимации на торжества и мероприятия. Но песочная анимация на данном этапе никак не соприкасается с искусством. Песок слишком прост, а современное искусство требует слияния материалов: стекла, керамики, бетона, картона. Но я не отрицаю, что возможен эксперимент с песком.
Провокационное творчество
– Как правило, люди боятся того, чего не понимают. В России отношение к современному искусству именно такое. Творчество настоящего времени – это провокация?
– Современное искусство – прежде всего способ исследования мира, как философия, как наука. Здесь можно размышлять на заданную тему, фантазировать, придумывать новые механизмы взаимодействия со зрителем. И при этом задействовать многообразие форм и эмоции зрителя – они как струны, на которых можно играть.
Да, современное искусство провоцирует, пытается уйти от шаблонов, заставляет увидеть привычное, социальное, актуальное в неожиданном свете. Тем самым неизбежно ставит под вопрос статус-кво. Посмотрите на Пикассо, Ван Гога, Дали, Уорхола, Дюшана. Эти неординарные личности затрагивали чувствительные для зрителя темы. Выражая себя и проявляя новаторство, они вошли в учебники по искусству для будущих поколений. Возьмите советские годы, когда, несмотря на «железный занавес», выросли деятели искусства мирового масштаба. Особенно это касается постмодернистов, которые появились не только вопреки режиму, но и не обращая на него внимания.
Сегодня в поп-пространстве есть мегаизвестные авторы. У них распиаренные имена, их работы раскупают. А есть гении, которые работают не ради имени. Для меня такими, например, стали Артём Филатов, Таус Махачева, арт-группа «Recycle». Артём выиграл престижную премию в сфере современного искусства «Инновация», вошёл в шорт-лист премии Кандинского. Мне интересны его работы. Хотелось бы встретиться с ним и понять, как он мыслит, как воплощает арт-объекты в реальность. Это очень интересный и сложный процесс.
Я убеждена, что всё обозначенное художником как искусство и есть искусство. Но его качество оценивают только время и профессиональное сообщество. Так что вопрос, по какой спирали сегодня развивается живопись и кто войдёт в её историю, остаётся открытым.
Шаг к мечте
– В этом году прошла ваша первая персональная выставка. Что вы хотели сказать зрителю?
– За основу я взяла тему, актуальную во все времена – человеческая душа. Гротеск, графика, инсталляция – это те формы и стили, через которые я выразила свои мысли. Выставила одиннадцать работ. Одна их них – трёхметровый «Иисус». На одной его ладони – надпись «Я есмь Сущий» и дыра, через которую проходят лучи солнца. Эта работа потрясла и верующих, и атеистов. А одна из девушек, когда её увидела, призналась: «Ты смогла что-то сделать, и я смогу». Она увидела, что можно идти к мечте.
Ещё один крупный экспериментальный арт-объект – инсталляция «Консервация воспоминаний». Посетители выставки могли забрать с собой образы в виде фото, открыток, записок, которые у меня копились годами. Как аллегория – «жидкие» воспоминания в виде бутылок газировки. Их можно было выпить. Этой работой я показала, что ради зрителя готова расстаться со своими воспоминаниями.
Сейчас работаю над инсталляцией, где будут левитирующая кровать, кисть с капельницей, сильное мужское тело с нарисованными на нём человеческими недугами, силуэт знаменитого англичанина Джозефа Меррика, болеющего синдромом Протея. Арт будет сопровождаться звуками вздохов и тяжёлого дыхания. Этой работой я хочу донести мысль о значимости тела как храма и носителя чувств, ума, души, силы. Хотелось бы, чтобы зритель перестал относиться к своему телу как к данности.
– Когда человек смотрит на Айвазовского, он оценивает технику живописи, сюжет. Но если показывают, условно говоря, «не пойми что», как быть? Самому догадываться о смысле произведения?
– В московских галереях поступили мудро: там есть кураторы, которые рассказывают о художнике и его работах, как он трактует их сам, и модераторы, позволяющие зрителю переосмыслить изначальный художественный замысел.
Я не считаю оскорбительным для автора, когда люди ругают его арт-объект, утверждая, что это не искусство. Это искусство, но созданное для другой аудитории – галеристов, искусствоведов, тех, кто готов потратить время и ознакомиться с концепцией произведения.
Считаю, что современное искусство не для тех, кто смотрит «Дом-2», а для людей, который посещают разные лекции, изучают иностранные языки, читают, путешествуют. Но даже такому зрителю нужна трактовка. Современное искусство не оперирует точной информацией. Оно поставляет образы, которые вспыхивают в голове наблюдателя в соответствии с его фантазией, знаниями, опытом и умением интерпретировать увиденное. Чем больше домыслов, тем глубже произведение.
Если мне заказывают шарж – я включаю кино, пью кофе. Это мой отдых. А настоящее творчество требует глубокой концентрации: нужно обдумать концепцию, понять, как её воплотить. Убеждена: искусство должно исцелять души, нести что-то сакральное, чтобы в конечном счёте человек произвёл переоценку жизненных ценностей.
Арт для провинции
– Готова ли тверская публика ходить на современное искусство?
– В нашем регионе много образованных, ментально мыслящих людей, которые ездят на выставки в столицы. Немало и тех, кто с интересом, а не для галочки посещает Прадо или Лувр. В Твери же им некуда идти. В выставочном зале представлено классическое искусство, в музее имени Лизы Чайкиной – декоративно-прикладное. Путь современному искусству туда закрыт.
В то же время, находясь между Питером и Москвой, наш город имеет большие шансы стать одним из центров современного искусства. Тверь много лет «спала под махровым одеялом», но в последнее время чувствуется сдвиг: появляются арт-пространства, уличные граффити, арт-кластеры, творческое комьюнити, соло-художники.
Творческие люди начали объединяться. Пришло понимание, что художник не может творить в «консервной банке» – необходимо общение, обмен мнениями, идеями. Я мечтаю, чтобы в Твери появился центр современного искусства. В том, что он будет популярен, сомнений нет. Такие центры есть в Пскове, в Нижнем Новгороде, где недавно выставлялись работы современного итальянского художника Маурицио Каттелана. Это, поверьте, недешёвое удовольствие. Но оно того стоило – зрителей было много.
